Журнал "Домовой" №10 за 1996 г.

Плато Путорана: упражнения в любви к Родине

Сочинение на тему "Как я провёл лето вдали от семьи"

    Обыкновенная жена часто совершает в жизни непоправимую ошибку. Которую потом практически невозможно исправить. Ошибка состоит в необъяснимом для разума стремлении держать мужа всегда при себе. И беспрерывно требовать от него знаков внимания, безукоризненности бритья, чищеных ботинок и подцензурных выражений. В итоге муж погибает как мужчина и становится засушенной вялой функцией, которая и жене-то неинтересна.
      Между тем как жена не просто обыкновенная, а умная осознаёт: муж - не что иное, как прекрасный дикий цветок. И, чтобы он расцвёл во всей красе и пользе, не следует его держать взаперти даже в самой изысканной оранжерее. Такой цветок только и расцветает среди лишений и опасностей дикой, необузданной и неухоженной природы. Отправленный туда, он не только прекрасно проводит время, но и набирается сил для дальнейшей цивилизованной жизни.
      Чтобы выпукло проиллюстрировать эту мысль, "Домовой" доверил эту миссию - расцвести до дикого состояния, до стадии цветка - публицисту СЕРГЕЮ МОСТОВЩИКОВУ. Нам кажется, что у него получилось. Вот его письменный отчёт.


      Граждане Российской Федерации, как правило, любят свою Родину в объёме ёлочки и берёзки. Остальная экзотика родимой страны ограничивается станцией техобслуживания автомобиля, дачей в Барвихе, пляжем "Маяк" в Сочи, входом в Провал в Пятигорске и кабинетом уролога. А если, например, вы скажете, что собираетесь поехать отдохнуть на плато Путорана, вас скорее всего примут за идиота.
      Потому что, во-первых, вы и сами не знаете, где находится плато Путорана. Во-вторых, даже если вы выясните, что плато Путорана помещается на севере Красноярского края и большей своей частью располагается за отечественным Полярным кругом, своё намерение туда отправиться объяснить станет ещё труднее.
    Мужской отдых на Родине вдали от семьи почему-то считается занятием тоскливым, негигиеничным и малопитательным. Между тем Родину, а тем более её глухие места, надо любить. Редкие иностранные граждане, которые каким-то чудом разузнали географию и избаловали себя сплавами по диким экзотическим речкам Непала, Коста-Рики и Америки, тратят по 15-20 тысяч долларов, чтобы попасть на плато Путорана хотя бы на несколько дней.
      Мы же с группой отечественных любителей Родины за сумму несколько более скромную две недели сплавлялись на надувной лодке по горной путоранской реке Аян, кормили собой комаров, а себя - лососевой рыбой и свежепойманными зайцами, не брились и плохо пахли, чтобы донести до вас и до своих жён этот ни с чем не сравнимый аромат лесотундры, глоток ледниковой воды и пронзительную белизну русского заполярного неба. Нюхайте же всё это, пейте и смотрите! Мужики, отпущенные семьёй на лето в российскую дикость, научат вас Родину любить.

Упражнение №1. География

      География, как известно, занятие не барское. Но давайте всё-таки сориентируемся на местности. Заглянув для интереса в карту Родины, в её левой половине вы почти наверняка обнаружите речку Енисей. Проведя пальцем по Енисею вверх, по направлению к полуострову Таймыр, где-то там, невдалеке от северного края российской земли вы наткнётесь на город-порт Дудинку, а правее от него будет ещё нарисован город Норильск. Справа от Норильска вы и увидите большое коричневое пятно, на котором чёрненькими буковками наискосок будет написано: "плато Путорана".
      Учёные спорят, как именно образовалось это удивительное место. По одной из наиболее распространённых версий, давным-давно около пяти тысяч гектар скальных пород поднялись над землёй на высоту больше километра. С течением времени ветер, ледники и талая вода вырезали в первоначально ровной, как гладильная доска, поверхности плато глубокие каньоны, в которые с гор до сих пор каскадами стекают миллионы изумительных водопадов.
      До окраин плато жители близлежащего Норильска ещё могут добраться, но самая середина Путораны - настоящий затерянный мир, другая планета. На этой планете нет времени, а есть только вечность из воды, камней, лиственницы, мхов и карликовой берёзы, похожей на робкие всходы петрушки. На этой планете живут лососи и сиги, медведи и россомахи, по ней временами кочует 600-тысячное стадо северных оленей, ни одному из которых нет совершенно никакого дела до победы демократии на территории Российской Федерации.
      Добраться на эту планету можно разве что на вертолёте. Летающую машину теперь стало можно нанимать за собственные наличные деньги и с её помощью забираться в самую невероятную глушь. Некоторые иностранные товарищи из дружественных американских и европейских стран с недавнего времени охотно пользуются этим достижением для участия в охоте на местного элитного горного барана. Официально убитое на плато Путорана рогатое животное обходится им в итоге в сумму порядка 15-20 тысяч долларов США.
      Но лично я шёл на Путорану другим путём. Путём диким, но дешёвым, проторенным нечеловеческими усилиями Виктора Ремизова, начальника крупнейшего в стране информационного туристического агентства "Туринфо". Ремизов два месяца слал факсы лично Владимиру Ларину, директору заповедника "Путоранский".
      В результате электрической переписки с Лариным выяснилось, что лучшее время для путешествия на плато - начало или середина августа. Лето в этих местах настолько коротко, что в Норильске про него говорят: вроде бы оно бывает, но народ об этом не догадывается, поскольку в это время находится на работе. Выяснив, что лето всё-таки есть и температура в начале августа на плато достигает 15-20 градусов тепла, Владимир Ларин разрешил нам сплавиться по подотчётной ему реке Аян, вытекающей из одноименного озера.
      Получив это радостное известие, Ремизов собрал вместе прославленного саратовского кровельщика Василия Ломакина, крупного российского изготовителя окон и дверей Александра Озеранского, меня, публициста, а также шесть банок тушёнки, бутылку оливкового масла, десять пачек соли, восемь килограммов пряников "Подмосковные", четыре спиннинга, два огнестрельных ружья, три батона колбасы и один фонарик с батарейками. Всем этим коллективом мы и двинулись на покорение российской путоранской дикости.

Упражнение №2. Плавание

      Самым нужным членом коллектива, как выяснилось, оказался фонарик. Ночи в августе в Заполярье белые, солнце практически не заходит, и светить, прямо скажем, некуда. Вместо фонарика нам бы, конечно, лучше было б взять с собой огнемёт. И им жечь путоранских комаров, которые, как мне кажется, едят даже хлеб. Мы даже не поленились их посчитать. Скажем, если двумя ладонями резко ударить товарища по спине, на тот свет отправятся в среднем 36 комаров.
      Но всё-таки, прежде чем встать на скользкий путь убийства насекомых, нужно сначала выбраться из города Норильска. Сделать это надо обязательно, поскольку город состоит главным образом из горно-обогатительного комбината, покрытого дымом, но без единой травки. Уехать из Норильска хочется сразу. Видимо, поэтому занятие это недешёвое.
      За час полёта вертолёта местные авиаторы не моргая просят 7 миллионов 100 тысяч российских рублей. До верховьев Аяна километров триста, то есть лететь часа полтора. Стало быть, с учётом того, что гражданская авиация обещает забрать вас из леса обратно, общего полётного времени на счётчике набирается почти шесть часов. Разумеется, когда Ремизов, раздувая усы, рассказывал нам про 42 миллиона 600 тысяч рублей, нас сильно душила жаба.
      Жадность в конце концов всё же победила математику. Авиаторы, как и все порядочные люди России, сидят без денег, поэтому наличные производят на них сильное экономическое впечатление: всегда можно договориться о хорошей скидке. Всего лишь через день проживания в Норильске мы уже, вытряхнув содержимое кошельков, спешно засовывали себя, свои пряники и фонарик в Ми-8, чтобы через каких-то полтора часа оказаться на реке Аян третьей категории сложности.
      Эта самая третья категория сложности выражается в том, что поверх обычных штанов нужно всё время надевать другие, резиновые. В противном случае придётся быть постоянно мокрым, наподобие гуся. Никаких особо страшных препятствий в виде порогов, водопадов и заломов из вывороченных речкой деревьев на Аяне не встречается. Но, когда в основном тихую воду зажимает в каньон, поверхность её встаёт дыбом - по ней ходят валы высотой до двух метров. По ощущениям это очень похоже на катание за катером на резиновой колбасе у побережья Сочи. С той только разницей, что утопание в болотных сапогах в воде, нагретой градусов до восьми, не сильно радует.
      Поэтому, если вы решили заняться плаванием по горной речке в первый раз в жизни, возьмите с собой в дорогу немного опытных людей. Скажем, Ремизов со своими безумными товарищами Озеранским и Ломакиным потратили молодость на сплав по рекам шестой, наивысшей категории сложности и совершенно точно знали такие специальные термины, как "весло", "бери в руки" и "греби сильнее, твою мать". Поэтому лично я без тени опасения за свою жизнь садился с ними в лодку с песней "Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж". А потом получал удовольствие от того, как с рёвом и скоростью километров под десять в час вокруг меня менялась обстановка, мелькали песчаные и галечные косы и скальные пейзажи, сложенные на Путоране из гигантских каменных кубиков или столбов.
      Впрочем, что это мы всё о духовном? Пора переходить к практическим занятиям на местности.

Упражнение №3. Рыбалка

      Самым замечательным занятием на горной речке, конечно, является ловля рыбы. Судя по устному полотну, который перед нами развернул директор заповедника Владимир Ларин, в Аяне должны были плавать хариусы, лососевая рыба голец, сиг, чир (тоже, кстати, сиг), валек и, что самое приятное, таймень (лучше - два). Подмосковный речной и озёрный рыбак скорее всего насмерть захлебнулся бы слюной при одном виде этих зверей. Но для этого требуется их как минимум поймать…
      Местное население пользуется для этой цели простыми, как металлический лом, средствами. Оно погружает в реку сеть длиной с километр и курит. Спасибо, что они не кидают туда динамит (почти никогда). Отдельное спасибо и за то, что они не пользуются карбидом (известен единичный и весьма печальный случай).
      Цивилизованный спортивный рыболов уж тем более обходится без подобных сильнодействующих препаратов. Он берёт удочки, спиннинги и сумасшедшее количество блестящих блёсен, которые способны свести с ума любую половозрелую ворону. Смотреть на такого рыболова - одно загляденье. Скажем, Ремизов, который даст фору всякой вороне, усиленно посещает итальянские спортивные магазины и покупает там блёсны настолько блестящие, что сердце замирает от восторга, когда он с размаху бросает в реку двадцать, двадцать пять, а то и все тридцать долларов (в лирах я боюсь ошибиться).
      На пятнадцать-двадцать долларов хорошо идёт хариус, который здесь, на севере, усиленно питается и весит около килограмма. Причём в августе хорошо, если эти двадцать долларов будут белого цвета с вертящимся лепестком и небольшим тройником. На эти же деньги вполне клюёт и голец, весьма упрямый лосось, который на Аяне дорастает до десятка килограммов и, попавшись на спиннинг, выделывает в воде такие кульбиты, что временами не всегда ясно, кто кого ловит. Сиг в Аяне небольшой и вполне соглашается на простого русского червяка. Чира мы как-то не встречали, точно так же как и таймени не проявили никакого интереса к нашему прибытию.
      Василий Ломакин, волжская душа которого постоянно просит ухи, очень по этому поводу горевал и вырвал своими блёснами со дна Аяна чуть ли не все камни. Я же, знатный российский рыболов, по праву гордящийся абсолютным личным рекордом - вылавливанием 18 листиков и 14 палочек, сохранял титаническое спокойствие и получал удовольствие от ловли хариусов на муху.
      Я сейчас вам расскажу, как ловится хариус на муху. На небольшой крючок привязывается кусочек какого-нибудь меха, и всё это устройство запускается удочкой на поверхность воды, оставляя там специфические следы, которые хариус, наивная душа, и принимает за муху. Существуют мухи, выполненные иностранными трудящимися из каких-то попугайских перьев и прочей экзотики, которую им удалось наловить и ободрать. Но существует муха отечественная, выполненная из... как бы это получше выразиться? Подручного материала, что ли?
      Короче, с помощью ножниц человек отрезает клок волос с участка своего организма, обычно не предназначенного для особых раздумий. Полученное и привязывается к крючку, производя на рыбу такое впечатление, что она выстраивается в очередь с просьбой отварить её в котле. Не знаю, чем объясняется эффект, но легенды доносят до нас повествование об одном рыбаке, который знакомство с гражданками всегда начинал с осмотра последних на предмет их природной годности для изготовления мухи. Особенно его привлекали рыжие гражданки, которые, как он утверждал, обладают невероятной притягательной силой, в том числе и с точки зрения рыб, любительниц мухи из подручных средств.
      Собственно, вот вам готовая рекомендация о рыбалке на Родине. Если женщины вам не поверят, покажите им этот журнал. Кто знает, может, и поспособствует?

Упражнение №4. Охота

      Ведя дикую жизнь, невозможно удовлетвориться одной рыбалкой. Например, Ремизов после рыбалки только и начинает нервничать. Дело в том, что на второй день сплава он обнаружил на острове, где мы остановились, заячьи какашки. Они произвели на него такое неизгладимое впечатление, что он забыл про сон и принялся чистить свою двухствольную "Беретту", а также ещё и "Винчестер".
      Охота на путоранского зайца в интерпретации Ремизова - сложное занятие, чем-то напоминающее партизанскую войну. Прежде всего, обнаружив какашки, Виктор Владимирович построил на острове засаду типа долговременной огневой точки (ДОТ) и сказал, что это у него "скрадок". Потом он сказал, что в скрадок он будет ходить после двух часов ночи, а зайцы - животные, по его словам, ночные - в это же время будут приходить к нему. И он будет осуществлять на них охоту.
      Зайцы, кажется, предупреждены не были. Поэтому они к нему никак не приходили. В шесть утра обессиленный Виктор Владимирович падал в палатку, а проснувшись днём, обнаруживал вокруг неё такое количество заячьих следов и своих любимых какашек, что казалось, будто зайцы всю ночь курили вокруг его опочивальни и рассказывали друг другу анекдоты про охоту.
      А ещё охотник Ремизов говорил нам о медведях, лосях и северных оленях, которые здесь водятся, и даже показывал их следы и как вы уже поняли, другие отправления.

      В помощь начинающему любителю Родины.
      Как спастись в лесу от медведя

      Спастись в лесу от медведя невозможно. Будучи самым сильным и умным животным в тайге и лесотундре, он бегает со скоростью "Жигулей", прекрасно плавает и лазает. Если вы столкнётесь с ним нос к носу, только чудо может оставить вас в живых. Поэтому на это удивительно красивое животное лучше смотреть издалека. Как это ни странно, медведь сам постарается с вами не встречаться - он предпочитает держаться от человека подальше. При том что у медведя очень неважное зрение, он обладает прекрасным нюхом и слухом. Этим и надо пользоваться, чтобы предупредить животное о вашем появлении. Отправляясь в лес, старайтесь погромче напевать какую-нибудь песенку и издавать сильный запах. Если вы всё-таки увидели медведя, что, кстати, случается довольно часто, постучите какими-нибудь железками одну о другую. Он, как замечено, не любит этого звука. Если же вы, не дай бог, встретитесь с медведицей, которая гуляет со своими детьми, стучите, пойте и пахните изо всех сил. Медвежата по глупости могут побежать играть с вами, и тогда мамаша будет защищать их всеми доступными ей способами.

Упражнение №5. Любовь к Родине

      Сейчас, кстати, и наступает момент повествования, когда я расскажу вам, что такое настоящая любовь к Родине. Это не займёт много места, поскольку я вам объясню, что мы ели на плато Путорана и что делали, когда за нами не прилетел вертолёт. Ели мы так: уха, желудки сига и хариуса, обжаренные с луком и икрой, голец, приготовленный на углях в фольге с помидорами и зеленью, грибной суп из куропатки с фрикадельками из лосося, плов из зайца (Ремизов-таки добился своего, убивец!), маринованный хариус.
      Это, как вы поняли, очень деликатесные блюда, которые вам не подадут ни в одном ресторане. Также вам не подадут шесть проросших нечищенных картошек и три пачки соли, которые у нас остались, когда за нами не прилетел вертолёт. Вертолёт не прилетел из-за погоды, которая может испортиться здесь всего за несколько часов и на пару недель. На пятый день бесполезных ожиданий, когда кончились даже сигареты, осталось одно развлечение - ходить в кинотеатр повторного фильма. Так мы назвали каменную косу, с которой виднелись горы, из-за которых должен был появиться вертолёт.
      Я был в кинотеатре девятнадцать раз, остальные примерно столько же. И когда Василий Ломакин, сидя в восемь вечера в первом ряду, вдруг заорал, что слышит, как что-то летит, я полюбил свою Родину. Любите Родину и вы, читатель. И если у вас пока не получается, езжайте скорее на плато Путорана. Счастливого пути!

*           *           *

Тигран Авакян
Фото автора

Норильск. Далее пешком

      Чем может занять себя скучающий студент в летние месяцы? Наняться официантом? Продавать пепси-колу в ларьке? Скучно, неинтересно. Куда занятнее, например, податься с друзьями в Западную Сибирь, за Полярный круг, где лежит огромное плато Путорана. В переводе с эвенкского - Чуждая Земля.
      Решили: надо туда.
    Даже сбор мало-мальски ценной информации об этих местах обернулся проблемой. После месяца визитов в определённые места и бесед с некоторыми лицами в наших руках оказались четыре листа новеньких топографических карт плато Путорана с грифом: "Генштаб. Для служебного пользования". Начало вдохновило, и колесо закрутилось. Да так, что опомнились мы только в два часа ночи на борту "ИЛ-86", отправляющегося рейсом Москва - Норильск. Взревели турбины, затряслась обшивка фюзеляжа, и авиалайнер, жалобно помахав крыльями, оторвался от бетона взлётной полосы. Мы неотвратимо двинулись к намеченной цели - нагромождению горных цепей, ущелий и льда общей площадью около трёхсот тысяч квадратных километров, где за всю историю побывало не более сотни человек.
      На подлёте к Норильску турбины вдруг затихли, и наш самолёт провалился почти вертикально вниз сквозь розовую пелену облаков - прямо на мокрый пятачок местного аэропорта Алыкель, который значится официально как гражданский, но скромно примостившиеся невдалеке боевые вертолёты развеяли всякие сомнения на этот счёт. Вдали, на горизонте, где тундра, отутюженная низкой облачностью, смыкалась с небом, хищно вращались пасти локаторов базы ПВО.

 

    …Норильск - город по-своему замечательный. Когда он строился, умы планировщиков из разных министерств занимала одна проблема: как лучше расположить все узлы города и производства, чтобы получать максимальное количество никеля в год. Тем не менее жители, в основном рабочие комбината, довольно веселы, хотя средняя продолжительность жизни норильчан - 40-50 лет, не больше. Да и денег, как, впрочем, и везде, нет. Ввели безналичное отоваривание по пластиковым карточкам. Но водка продаётся только за "живые" деньги. Кстати, потребление её достигло здесь колоссальных размеров. Впервые в жизни мы наблюдали продажу водки в розлив из цистерны, как квас. Покупатели являлись со своей тарой - бидонами и двадцатилитровыми канистрами.
      В городе нам посчастливилось просидеть только десять минут в ожидании автобуса до пристани Валек. Но и за это время во рту обозначился ощутимый сульфидный привкус и почувствовалось жжение в глазах.
    Предгорья начинаются практически за городом, но они уже давно изнасилованы промышленной добычей металлосодержащей руды. Лесотундра пожелтела, сожжённая токсичными отходами. Ржавая паутина труб и узкоколеек опутала огромное пространство в несколько сот квадратных километров. Но, как ни странно, весь этот рукотворный армагеддон не оказал практически никакого влияния на природу плато. Как будто невидимая стена стоит между ним и цивилизацией. Это не удивительно. Плато лежит очень далеко от города. Основное средство передвижения по его территории - вертолёт. Оно же и единственное.
    В гидропорту стояли два "МИ-8" с почерневшими от копоти хвостами. К сожалению, доблестные авиаторы очень ценили свой нелёгкий труд. Цена выразилась в одной тысяче долларов за час. Из-за этого пришлось забыть о "вертушках".
      После короткой беседы с каким-то рыбаком (естественно, пьяным), мы уяснили, что на Ламу (огромное озеро на западе плато) ходят большие прогулочные катера типа "Луч" или "Заря" (пресноводный аналог морских "Комет"). На борт такая алюминиевая гусеница с крыльями берёт пятьдесят человек и мчит со средней скоростью 40 миль в час. Это весьма кстати, если учесть, что до озера полторы сотни миль.
      …Было часа два ночи. Вернее, полярного дня. Закатное солнце пронизывало пристань ярко-рыжими лучами. В дверь балка, в котором мы обосновались в ожидании оказии, постучали. На пороге стоял щуплый матрос в китайских рейтузах "Рибок" и поношенной тельняшке. Его, оказывается, в столь поздний (или уже ранний) час заинтересовала группа рвущихся на плато москвичей. Раздосадованные этим бесцеремонным визитом, мы уже было собрались рассказать ему всё, что о нём думали, но тот искривил в вежливой улыбке потрескавшиеся губы и представился механиком с грузового судна "Гдов", пришвартованного к причалу. Свежий воздух и невесть откуда взявшаяся бутылка "живой воды" быстро настроили нас на мирный лад, и разговор потянулся бесконечной чередой. Как выяснилось, в тайге на берегах озера Лама встречаются интересные личности. Кроме промысловиков оленины там водятся золотоискатели. Недоверие на наших лицах как ветром сдуло, когда Серёга (так звали гостя) выудил из кармана помятую пачку "Явы", в которой хранилась пропитанная машинным маслом тряпочка. Развернув её, он гордо показал кусочек металла грязно-жёлтого цвета величиной с булавочную головку.
      - Когда я доставал его из воды… одного ручья, - хрипло шептал он, обдавая нас перегаром, - из соседнего ельника показался тот мужик. Я и охнуть не успел, как заряд дроби снёс ветку над моей головой. Ну я и припустил, чуть Богу душу по дороге не отдал. Только вот сжал в кулаке этот кусочек и нёсся, как олень, к берегу. Там ребята уже навострились. Но тот, из тайги, к берегу не пошёл. А мы снялись с якоря в тот же вечер.
      Под конец разговора, когда алкоголь добрался до самых фибр души собеседника, ему всё-таки был задан главный вопрос:
      - Где это произошло?
      - Тута, - ткнул он пальцем в место, выбранное нами для высадки…
    Утром, отыскав начальника пристани, мы договорились с ним о предоставлении нам маленького, юркого катера "КС". Но одного мы не учли: и капитан катера, и начальник были трезвы… А нормальное состояние здешних жителей - сильное опьянение. Вскоре начальник пристани и все, кто был на причале, забились в соседний балок подлить "горючего". Дверь закрылась в полвторого дня, а открылась в семь вечера. По лицу капитана было видно, что сегодня мы никуда не плывём.
      Выручил, как всегда, случай - в виде шустрого и неказистого на вид человека. На широкой волосатой груди у него красовался шаманский амулет, изображающий рыбу-сову. Заведя с ним разговор, мы уяснили две вещи: первое - он уже пьян, второе - он капитан стоявшего у соседнего причала "Луча". Описав ему ситуацию (медлить уже было нельзя: строго рассчитанная по времени поездка оказалась под угрозой срыва ), мы попросили отвезти нас в нужное место на любых приемлемых условиях. В ответ Евгений Николаевич Кузнецов (так звали капитана) гордо заявил, что если и поедет куда-нибудь, то не за деньги. "Деньги - это дерьмо! Люди, человеческие отношения - вот что важно…" - таков был ответ этого речного волка.
      На следующий день нам представился случай убедиться в искренности его слов. Всё пошло наперекосяк: команда "Луча" (механик и два матроса) нажрались до беспамятства, начальство, видимо занимавшееся тем же, строго запретило выход всяких катеров. Но главное - "человеческие отношения", поэтому Николаич послал по-матерному всю эту шарагу, взбежал на палубу, отдал концы и врубил двигатель.
      "Но у нас нет команды!" - заорали мы, пытаясь перекричать рёв движка. "К чёрту команду! Дойдём!.." Мощная двенадцатицилиндровая машина размером со шкаф разразилась диким грохотом, и катер отчалил от пристани.
      Поездка проходила в духе Camel Trophy. Прежде всего потому, что кроме нас на борту судна были только капитан да кот по кличке Пётр Первый. И нам пришлось принять на себя обязанности экипажа. Двадцатитонный катер был явно не в лучшей форме, поэтому кэп поминутно бегал в машинное отделение, заполненное великим шумом и удушающей копотью. На это время нам приходилось заменять его у штурвала, наугад выбирая фарватер по руслу извилистой реки. Когда Николаич внизу что-то подкручивал, машина чутко отзывалась на это очередной порцией копоти, вылетавшей из открытого люка машинного отделения.

   

      По ходу плавания Николаич показывал нам свой Север. Вот устье реки Талой. Все рыбаки одновременно любят и ненавидят её. Огромное озеро, площадью сто квадратных километров, названное почему-то Мелким, неимоверным усилием втискивает свои воды в извилистую реку шириной метров пятьдесят. От этого течение в Талой просто яростное. Вода бурлит, словно в кипящем чайнике. Немало казанок переворачивается тут каждый год. Посреди очередного переката торчит ржавая труба. Здесь прошлым летом затонула баржа. Вместе с экипажем и пассажирами на борту.
    День клонился к вечеру, когда мы наконец-то вошли в озеро Мелкое. Словно небеса опрокинулись на землю, дав трещину в виде узенькой полоски гор плато Путорана на горизонте. Спустившись по настойчивому свистку Николаича в машинное отделение, предварительно надев наушники, всё равно моментально оглох и начал задыхаться. Минуту спустя различил измазанный копотью силуэт кэпа. Подозвав к себе, он жестами показал, что надо к чему-то быть готовым. Потом решительно вытащил из рычащего двигателя какой-то патрубок. Помещение моментально заполнилось свистом всасываемого насосом воздуха. Недовольно оглядев насос, Николаич вдруг закатал рукав своей фуфайки и приложил ладонь к глотке воздухозаборника. С утробным хлопком рука ушла внутрь трубы по локоть. Началась борьба человека с машиной. Судя по спокойной сосредоточенности, для Николаича это был обыкновенный рабочий эпизод. Когда он умудрился-таки высвободить свою клешню, на лице у него красовалась счастливая улыбка. "Работает, скотина! Всё-таки работает!" - заорал он прямо мне в ухо, отодвинув наушники… Но, судя по всему, "скотина" работала не так, как ей полагалось. Только к восьми вечера катер вошёл в русло реки Лама, по берегам которой торчат искорёженные останки сталинских лагерей… Вообще почти всё, что стояло, ездило, плавало и летало, было сделано здесь когда-то зэками. На плавучем острове посреди широкой реки поставлен памятник. Стальной обелиск молчит о тех, кто находится под ним.
      Озеро Лама. К месту высадки подошли в полночь. Капитан, уже в состоянии не первой свежести (сундук, набитый банками с водкой Petrov, был уже почти пуст), бормотал что-то о балках и зимовье, надёжно схороненных по берегам озера. Что-то говорил о том, где можно в случае чего отсидеться. "Только если где дым от костра, - предупредил он, - лучше обойдите стороной. Вернее будет".
      Попытавшись разъяснить ему, что нужно прийти за нами через две недели, мы попрощались с Евгением Николаевичем и решительно прыгнули за борт в прибрежные воды. Дальше наш путь лежал в горы плато Путорана. Окутанный радужным ореолом брызг, катер натужно дал задний ход. Снял севшее на мель днище, развернулся и ушёл вдаль. Только с капитаном и Петром Первым на борту.

   

      …Когда-то, после чудовищного извержения, лава вышла из недр земных и застыла в виде огромного блина в сотни километров шириной. Плато, видимо, было здесь самым плоским местом. Но природные катаклизмы основательно помяли его. Образовались гигантские трещины, по ним потекли реки, вливаясь в цепь огромных озёр, обозначенных даже на политических крупномасштабных картах. Планируя нашу вылазку на плато, мы прежде всего хотели посмотреть на фантастические водопады, с которых начинается любая мало-мальски уважающая себя речушка. Но вся тонкость заключалась в том, что для этого было необходимо проникнуть вглубь плато, взобравшись по ущелью одной из рек. Почти все встретившиеся местные жители считали наши планы безумием, настойчиво предлагая не делать этого.
      Существуют два понятия: Верх и Низ плато. И это принципиально важно. Все промысловики и "прочий люд" передвигаются только по долинам втекающих в озеро рек - внизу. На верх плато никто соваться не хочет…
      Оставшись одни, мы вдруг затихли. Горы давили на нашу психику, словно гигантские тиски.
    Утро следующего дня подарило нам незабываемую встречу. От тени стоявшего напротив дерева отделилось что-то, чтобы через мгновение материализоваться в человека огромных размеров. Одетый в поношенную форму, на плече он держал старую берданку. Предохранитель был снят. Выражение бесцветных глаз не сулило ничего хорошего. Сам он ничего не сказал, нам же начинать разговор явно не хотелось. После минутной паузы из его рта вылетело два слова:
      - Кто и зачем?
      - Люди, - последовал нерешительный ответ, - Пришли на водопады посмотреть.
      Ответ прозвучал всё же несколько вызывающе. Хотя проверять, как работает допотопное ружьишко нашего "гостя", почему-то не хотелось. Верили, что неплохо.
      - Водопады выше по течению. Здесь вам делать нечего.
      - Мы туда и идём. Завтра будем на плато…
      При этих словах он заметно расслабился, указательный палец соскользнул со спускового крючка, уютно устроившись на прикладе.
      - Раз на плато, так на плато, - сказал незнакомец, повернулся и вновь растворился в тайге.
      На следующий день мы поняли, почему местные так удивлялись нашей затее. Чтобы взойти по ущелью, пришлось передвигаться на всех четырёх конечностях. К восьми вечера мы зависли на стене крутого склона градусов в шестьдесят. Чтобы устроить привал, нам достаточно было просто откинуться на рюкзаки. Так и висели, делая вид, что отдыхаем. К десяти вечера, прицепившись к какому-то камню, осознали, что находимся почти над бездной. Стало ясно, почему альпинисты называют угол склона в семьдесят градусов - почти прямым, в восемьдесят - прямым, а в девяносто - нависающим.
      В двенадцать ночи потеряли рюкзак. Не выдержали лямки. Лопнули. Спина не треснула, а железные крепления (оба сразу!) разорвались, словно бумажные. Мрачно проводили взглядом катящееся на дно ущелья снаряжение…
      На плато Путорана мы взобрались к четырём часам ночи.
    Природа здесь обладает одной особенностью. Её нет. На десятки, сотни километров кругом - камни. Поля камней, местами покрытые вечными снегами и пересечённые трещинами узких ущелий. Но есть два зверя, которых мы встречали часто. Олени и медведи, конечно. Как-то, огибая холм, мы чуть не столкнулись с молодым медведем, который брёл нам навстречу. Зверь обнюхивал оленьи следы. До сих пор не пойму, кто испугался больше. Чтобы внушить драпающему мишке чувство уважения к человеку, мы вдогонку послали пару залпов из ракетницы.
    …Дни проносились быстро. Тем более что скучать не пришлось. И дело не просто в красотах плато. Большая часть времени уходила на то, чтобы выжить в этих условиях. Как-то раз, переходя долину, набрели на несколько деревянных обломков, почти превратившихся в прах. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это остатки древних саней. Вообще-то коренные жители (долганы, ганосаны) заходят на плато. Но как оленья упряжь с санями могла попасть в эту долину, зажатую горными цепями?! Так или иначе, но, судя по состоянию обломков, несчастный случай произошёл очень давно. Лет сто назад.
      Время, отведённое на прогулку по плато, подходило к концу. Мы попытались спуститься вниз, в долину реки, скрытую клубами тумана. Но почти сразу уткнулись в террасу, вертикально срывающуюся вниз. Заглянув через край, увидели ещё одну ступень, потом ещё… Казалось, там лежал нестаявший снег. Но приглядевшись, поняли, что смотрим на гигантское оленье кладбище. Сотни, тысячи животных кончали здесь жизнь самоубийством по только им известным причинам.
      Мы спустились вниз. Тяга домой оказалась круче, чем склоны ущелий. Порядком осатаневшие от холода, камней и снега, теперь мы вновь, словно дети, открывали для себя другой мир: деревья, траву, землю под ногами. Через пару дней мы вновь оказались на берегу озера Лама. На совершенно пустынном берегу.
    Николаича на его катере мы не дождались. Чтобы завезти продовольствие и снаряжение экспедиции географов из Красноярска, на озеро зашёл грузовой катер "Байкал". Посмотрев на нас, капитан спросил:
      - Вы откуда, мужики?
      - Оттуда, - махнул я в сторону гор, - сверху…
      - Заходите на борт. Каюта на корме. Она ваша. Завтра будете в Норильске, - сразу, без лишних вопросов, он предложил нам всё, что мог. Через час под звуки We Will Rock You наш катер пошёл прочь.

На главную