|
Абэ Кобо. Четвёртый ледниковый период Абэ Кобо. Четвёртый ледниковый период. М.: Издательство "Гудьял-Пресс", 2000. - 224 с. |
Роман "Четвёртый ледниковый период" переиздаётся у нас впервые с 1965 г., когда был напеча-тан во 2-м томе легендарной серии "Библиотека современной фантастики" (в первый том вошли произведения И.Ефремова) издательства ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия".
За прошедшие 35 лет наши читатели не были избалованы книгами японских фантастов. Пожалуй, кроме Абэ Кобо широко известен только Сакё Комацу с его мощным романом-катастрофой "Гибель дракона" (1973).
Абэ Кобо - писатель разноплановый, и фантастику использует наряду с другими жанрами (у нас недавно выходил 4-томник его сочинений). "Четвёртый ледниковый период" - ещё одно напоми-нание о том, что нет плохих или хороших жанров, есть плохая или хорошая литература.
К тому же Абэ Кобо известен не только как писатель. В моём досье на него есть любопытная заметка: оказывается, на одной из выставок оригинальных изобретений в Токио он получил почётную грамоту за самоделку - сделанные из ошипованной резины цепи для легковых машин, повышающие их проходимость. Причём грамота дана не только за сами цепи, но и за помощь всем своим знакомым чертежами, по которым они могли смастерить такие цепи для своих автомобилей. Наш человек.
Сам же роман о других машинах - электронно-вычислительных, некоторых возможностях их применения, как писатель увидел это в 1958 году. Но прежде всего это история о людях, сталкивающихся с новыми проблемами, порождёнными, конечно же, не машинами, а самими людьми.
На обложке книги указано: "в переводе Аркадия Стругацкого". Такой лейбл, повышающий инте-рес читателей к книге, уже был использован питерской "Евразией" при издании "Сказания о Есицунэ" - замечательного японского средневекового самурайского эпоса. И это действительно своеобразный знак качества. Переводы Аркадия и Бориса Стругацких зачастую гораздо более совершенны, чем оригинал, и представляют самостоятельную ценность.
Заметно, что в последнее время возрос интерес к культуре Дальнего Востока, прежде всего Китая и Японии. И в удовлетворении этого интереса заметную роль играют книги в переводах В.В.Малявина, Г.Ш.Чхартишвили, А.Н.Стругацкого.
Издатели из "Гудьял-Пресс" не включили в свою книгу предисловие "От переводчика" к изданию 1965 года. По-моему, совершенно напрасно, и я привожу его ниже, чтобы исправить это упущение.
От переводчика
Читатель, раскрывший в июле 1958 года свежую книжку журнала "Сэкай", был поражён. В но-мере начиналась новая повесть Абэ, писателя, заслужившего высокую оценку японской критики как представителя "чистой литературы". "Четвёртый ледниковый период" - название повести несколько странное, но дело даже не в названии. "Сэкай" - журнал с репутацией. Это "толстый", солидный ежемесячник, не без левизны в отделе критики, но печатает он произведения исключительно классического типа, с глубокими мыслями, без всяких скидок на неподготовленного читателя. И Абэ - серьёзный автор. Кажется, в литературе придерживается западноевропейской ориентации: достаточно вспомнить одно из его первых произведений - "Преступление господина Корумы", которое так странно перекликается с "Метаморфозой" Кафки, или роман "Звери идут на нас", опубликованный в позапрошлом году. Итак, "Четвёртый ледниковый период". Читатель листает повесть, и его охватывает смущение. Программирование… Электронная машина… Пульт управления… Да ведь это же чистой воды научная фантастика! Нет, читатель ничего не имеет против научной фантастики как таковой. Это неплохое чтиво, чтобы развлечься. Он сам иногда почитывает в вагоне электрички по дороге на службу выпуски "Эс-Эф магадзин", перепечатку на японском языке американского журнала научной фантастики. Он временами заглядывает даже в роскошно изданные научно-фантастические романы весьма популярного у детей молодого писателя и астронома Сэгавы, которого именуют японским Жюлем Верном, - "Цветут цветы на Марсе", "61 Лебедя" и другие. Но чтобы Кобо Абэ… и вдобавок в журнале "Сэкай"…
Впрочем, читатель вспоминает, что Абэ уже немножко грешил фантастикой. Что-то такое передавали по телевидению. "Охота за рабами" - про людей-животных и "Корабль-экспресс" - про лекарство-панацею. Показывали ещё "Изобретение Р-62" - это про робота, который научился делать людей, очень забавно, и "Привидения живут здесь" - про лавку привидений. Да, очень забавно; но, насколько помнится, не совсем самостоятельно, чувствуются влияния, заметны заимствования… Но что может означать научно-фантастическая повесть на страницах такого - не будем бояться этого слова - склонного к снобизму журнала, как "Сэкай"?
Но вот повесть прочтена. Она была написана на высоком литературном уровне, свойственном Абэ. Несмотря на научные термины, научно-фантастический антураж и совершенно фантастические ситуации, повесть эта, как и другие произведения "большой" литературы, имеет дело с психологией среднего человека. И, говоря по правде, она явилась в японской литературе чем-то новым, свежим, необычайно интересным и читалась залпом.
А самое главное - конфликт "Четвёртого ледникового периода" выходил далеко за пределы обычных конфликтных ситуаций вроде любовного треугольника, бесславного восхождения к вершинам общества ценой попрания совести, всякого рода саморазоблачений и так далее. Он был совершенно необычен, этот конфликт. Вторжение будущего в настоящее. Испытание пригодности человека для будущего. Непреходящая враждебность повседневной обыденщины в отношении будущего. Повесть заставляла переживать эти необычные проблемы.
Более того, повесть заставляла думать! Она напоминала о громадной ответственности каждого человека перед обществом - особенно в такие поворотные эпохи истории, как наша. Наш мир идёт к тупику, утверждает автор. Забыты высокие идеалы, остановилось общественное развитие, в духовной жизни царят цинизм, разочарование, любые перемены внушают ужас. Это начало конца, начало деградации.
Но, говорит он, оглянитесь с завистью на другой мир, на Советский Союз! Вот кому ничего не грозит, вот кто ничего не боится, потому что ещё в начале века он вступил на правильный путь и с тех пор смело глядит в будущее! И потому ему одному не грозит катастрофа, его одного не захлестнут кипящие волны диковинного и жестокого грядущего, надвигающегося на нас, грядущего, которое не оставит нам места на Земле, разве что в качестве экспонатов в музеях.
Конечно, и среди нас есть люди, которые сознают значение тёмной тени, уже упавшей на человечество по эту сторону "железного занавеса", они работают для спасения того, что ещё можно спасти, но их так мало, и они работают тайком - ведь мещанское болото, окружающее их, враждебно им; осознав свою обречённость, оно может всё уничтожить в припадке последнего животного ужаса и ненависти. Даже лучшие из этих мещан, учёные и изобретатели, оказываются не в силах вынести очной ставки с жестоким будущим своего мира и, как честные люди, сами приговаривают себя к смерти.
Будущее и только будущее является высшим и единственным судьёй настоящего. Судьёй неподкупным и строгим. И чтобы смело глядеть в глаза этому судье, нужно отрешиться от представления о непрерывности обывательского бытия, нужно осознать свою ответственность и жить, работать, бороться на основе этого осознания.
Странная история профессора Кацуми, талантливого учёного и пошлого обывателя, поразила воображение и заставила задуматься, вероятно, не одного читателя в Японии. Повесть Абэ является первым настоящим, в современном смысле этого слова, произведением японской научной фантастики и, несомненно, выдающимся явлением в фантастике мировой. Советский читатель узнал и запомнил имена Ефремова, Лема, Брэдбери. Есть все основания надеяться, что запомнит он и имя Абэ.
